– Не волнуйся. – Майк широко улыбнулся. – Если он начнет приставать ко мне, я скажу Майло, чтобы он его укусил.
Я повернул воздушного змея с лицом Иисуса обратной стороной к Энни. Там был приклеен липкой лентой конверт, в который помещалось с полчашки мельчайшего серого пепла. Поднял клапан и держал, пока Энни высыпала пепел. Когда конверт наполнился, она поставила урну на песок и протянула ко мне руки. Я дал ей катушку с леером и повернулся лицом к «Стране радости», где чернело на фоне синего неба «Каролинское колесо».
– Он жив-здоров, но рассказал мне кое-что о…
Майк поднял голову, чтобы встретиться взглядом с синими глазами Хоуи.
Пока мы возвращались в Хэвенс-Бэй на моей колымаге, Эрин пыталась выудить у него подробности. Том ответил на первые два или три вопроса, а потом сказал, что больше не хочет об этом говорить, причем весьма резко, я никогда не слышал, чтобы он так обращался к ней. Она, похоже, тоже, потому что до конца поездки сидела как мышка. Возможно, они обсуждали это между собой, но со мной он коснулся этого только раз, за месяц до смерти, да и то мимоходом. Произошло это в конце нашего телефонного разговора, который отзывался у меня болью в сердце из-за отрывистого, гнусавого голоса Тома, а еще потому, что он то и дело терял нить разговора.