Если надо — орудую руками и ногами, вспарываю животы и грудные клетки, обрубаю конечности. Кровь вокруг меня хлещет фонтаном, сам весь в чём-то мокром и липком. Пот стекает со лба, начинает щипать глаза, рубаха прилипла к телу, сердце молотит с неимоверной частотой.
Комиссар обошёл его по кругу. Осмотрел со всех сторон. Велел открыть рот и зачем-то заглянул внутрь, буду в душу, удерживая подбородок толстыми, жёлтыми от табака пальцами.
— Хороший, — щербатый рот Алёхи расплылся в безобразной улыбке.
Раздвинул плечами горстку испуганных людей, подошёл к Ивану и стал рядом.
— Терпимо, вьюноша, терпимо. Ласково Максимка со мной обошёлся, но вдругоряд сказал, жалеть не будет — кожу на ремни распустит. Он такой, врать не станет.
Мои слова были прерваны, карета остановилась.