Её щёчки приобрели изумительно-пунцовый цвет, проступивший даже через густой слой белил. Грудь вздымалась, в затуманенных поволокой глазах разлилась истома.
— Неужто каждый день эдакая прорва работы? Я уж совсем запыхался.
Гонишь прочь дурные мысли, веришь в то, что неуязвим, что пуля тебя минует, а если попадёт — отскочит или пройдёт по касательной, не задев кость. Сразу вспоминаешь все страшилки о слабости здешней медицины, о том, что хирурги умеют лишь резать конечности и пускать кровь. Ну ещё в ране поковыряются, и не факт, что догадаются почистить от кусочков материи и грязи. Руки и те далеко не всегда моют.
«А-балдеть! Как же оно так получилось, дядя Ваня?»
— Так вы племянник Анны Петровны? — обрадовался Иван.
«Да ведь этот козёл из-за копейки готов удавиться!» — догадался я.