— Э-э-х! Бесполезно с тобой разговаривать, — махнул рукой Васька. — Когда тягло супружеское на шею себе повесишь, будешь меня вспоминать да плакать, что не уговорил тогда.
— Не скажи, братец. Смотря кто попадётся. Большинство только кричать да драться горазды. Слушай, ты же эти самые… как их… дедективы читал.
Разинув рот, разбойник пытается всосать в себя как можно больше воздуха, но у него ничего не выходит, он начинает биться, как выброшенная на берег рыба.
Подъезд совсем не походил на мой, исписанный неведомыми «художниками» (от слова «худо»), которым стоило оборвать конечности; с облупившейся штукатуркой, ржавыми протёкшими радиаторами, покорёженными почтовыми ящиками.
Уже совсем смеркалось, когда в доме появились полицейские с вездесущим Чирковым во главе. Тот, увидев знакомые физиономии Елисеевых, удивляться не стал. Снял копию с документов, подготовленных канцеляристами, и умчался по своим надобностям.
— А жизнь-то налаживается, — весело сказал я, разглядывая документ.