Турицын, что в дверях стоял, никого не выпуская, отломил от скамьи доску да от напиравшей толпы отмахивался, будто комаров от себя отгонял. Вжик! И с ног долой православного. Вжик! Опять на одного супротивника меньше. Кое-кто уже за ухом зачесался, подумывая, куда бы забиться, не под стол ли полезть от такой напасти?
Одно радует: погони за спиной не слышно. Потеряли в потёмках или попугали и сочли достаточным: преследовать не стали.
— На кого же ты меня оставил, Митридатушка?! Зачем покинул?!
Казалось, что дорога ведёт именно туда, к матери и отцу, а значит, чтобы быстрее увидеться с ними, — нужно спешить. Тогда путник вырывался из мира грёз и снова шагал, шагал и шагал навстречу ветру, солнцу и безмятежному счастью. Всё быстрее и быстрее, без усталости, боли, голода и холода.
— И правильно делаешь! Злость не всегда вредной бывает. Иной раз подспорье от неё происходит. Но меру знать надобно, а для сего голову держать треба холодной.
Арман Лесток был важен и прямо-таки испускал флюиды самодовольства. Щегольской лиловый камзол, воротник-жабо, пышные волосы, не нуждавшиеся ни в каком парике (потом, говорят, он облысел). На слегка вытянутом лице гримаса скуки и превосходства. При этом взгляд острый, холодный и циничный. Ну да, медик ведь, хирург. Это у них профессиональное, иначе нельзя.