— А уж в постельке барской совсем, видать, хороша была, — встрял внезапно «Петюня».
— Как вам сказать, — Евгений смущённо запнулся, — я человек городской на все сто процентов, в деревне был только в детстве, да и деревней в полном смысле её не назовёшь — дача. Ни коров, ни коз не держали. А я всегда мечтал попробовать парное молоко, чтобы было оно сразу после дойки, ароматное, с пенкой, всю жизнь с ума сходил: всё хотел узнать, какой у него вкус. И когда увидел на столе Елисеевых крынку с настоящим парным молоком, то ЗАСТАВИЛ Егория Савелича его выпить! Это получилось совершенно непроизвольно, я тогда не сообразил.
Наставник учил Елисеева уходить от подобных ударов. Юноша уклонился, кочерга с треском воткнулась в стену мазанки. Алунтьев дёрнул своё оружие назад, Иван «помог» ему, пнув по выпиравшему пузу. Племянник улетел вместе с кочергой и приземлился на спину.
Юрий Никитич так и умер на чужбине, но его сын Пётр, камергер польского двора и маршалок стародубский решил вернуться на родину. Он был принят и обласкан. Трубецкие снова вошли в большой фавор при русском дворе. Подобраться к ним скрывающимся потомкам Шибая было весьма проблематично.
Его короткие удары, больше похожие на тычки, били врагов в уязвимые места, о которых ему когда-то рассказывал батюшка.
— И в мыслях не было. Я совершенно серьёзен.