Постоялец Пелагее нравился: пусть кафтан на нём с чужого плеча, сразу видно, что учён не по годам. Не одёжа человека красит. А ещё женское сердце чуяло какую-то загадку, связанную с этим добродушным улыбчивым мужчиной.
Княгиня выглядела бледной, едва не падала.
— Понимаю. Давай словом с тобой перемолвимся. Князь Трубецкой — персона именитая. И рода великого, и службой выдвинулся. Тут тебе всё верно обсказали, когда титулы его да регалии описывали. Однако сие ещё не вся сказка, а токмо присказка. Не в том беда, что муж государственной важности, а в том, что нрав у него собачий. Подлость не выказал, почитай зазря день прошёл. Может и донос самолично настрочить. За пустяк человека со свету сживёт, стыда не выкажет.
Возвращение к работе было воспринято мной как большой праздник. Я ужасно соскучился по своему пра-пра и так далее дедушке.
— Я откуда знаю?! Может, положил не в той последовательности. Или плепорции не смог соблюсти. Да мало ли! Кто вашего брата знает!
Перехватив проходившую по улице молодку, выведали от неё, что дом принадлежит немецкому купцу Бернарду Кампфу. Правда тот здесь не живёт, отбыл за товаром, а дом сдаёт в найм. Кому именно молодка не знала. Добавила лишь, что жильцы попались весёлые, любят устраивать пир горой, после которого дым коромыслом. Соседей запугали, те жильцов опасались пуще огня, почитали за людишек лихих и недобрых.