Собеседник тихо зашуршал конфетной обёрткой. Я с трудом дождался, когда он снова заговорит.
— Само собой. Оглушили, а потом кушак на шею. Так проще, иначе бы она не далась или кричать стала. А лишнее внимание нашему убийце ни к чему.
Вот в слегка подзасохшую грязь впечатались мягкие кошачьи лапки — не иначе Митридат собственной кошачьей персоной. Здесь следы кота оборвались, что важно — рядом оттиск мужских сапог. Ага, бабушка Алентьева оказалась права, не обмануло её любящее сердце.
Привычки и особенности отца Иван изучил досконально, и настроение его читывал, будто открытую книгу.
— Ты, дядя, с Тайной канцелярией не шути! С нами шутки плохи! Хочешь, кадык тебе вырву?
И впрямь, одежонка на Елисееве худая была, истрепалась. Латал-латал её Ваня, только краше не стало. Стыд да позор в рванье таком в хоромы княжеские ехать.