На другом конце линии кто-то путанно начал излагать несколько версий произошедшего, но ни одна из них не давала ответ на главный вопрос: куда исчезло практически бесчувственное тело Елисеева, сотрудника института, загадочным образом впавшего в коматозное состояние во время очередного экскурса в прошлое.
Иван старательно, без помарок, заскрипел остро отточенным пером. Закончив, приподнял голову.
— Петюня, сдаётся мне, что тебя нужно к тому же дереву, что и итальянца, привязать, да водичкой охолонуть, — язвительно произнёс канцелярист.
Крепко запал в его душу образ дочери Ушакова. В один день, на службе, вместо того чтобы переписывать допросный лист, Иван начал водить пером по бумаге, выводя лик той, о ком грезил. Сходство изображения с Екатериной Андреевной оказалось поразительным. Турицын, бросив случайный взгляд на творение своего товарища, сразу опознал, с кого рисовалось.
Прадед князя Никиты Юрьевича в те далёкие времена открыто перешёл на сторону польских интервентов, даже сменил православную веру на католичество. Звали его Юрием Никитичем (хотя, став католиком, он перекрестился в Юрия-Вигунда-Иеронима). Он представлял боярскую партию, желавшую посадить на престол Руси польского королевича Владислава, сына Сигизмунда III из династии Ваза и входил в число доверенных людей, которые знали о готовившемся обозе с сокровищами.
— Эх, — вздохнул Ваня, — сам не жрамши. В животе такая музыка играет, что твой полковой оркестр.