— Ой, страхи-то какие у нас творятся! Ох, горе нам, горе! За что такое наказание?!
С раздавленной грудной клеткой, с многочисленными переломами, весь в крови камердинер отошёл на свет иной почти сразу, так ничего и не сказав.
Я с лошадьми управляться не умел, потому пришлось лезть в кибитку, составлять компанию двум усачам в зелёных мундирах. По приказу капитана кисеты да трубки табачные с собой не брали, дабы не выдать себя курившимся из кибитки дымком, потому всю дорогу отчаянно хотевшие курить попутчики сидели с мрачным видом, втихомолку браня весь белый свет. Их не смущало то, что я служил в Тайной канцелярии. Видимо считали, что Стрыкин от всего отмажет, даже от Ушакова. Святая простота!
«Плохо, что мне тоже нельзя. Кого выберешь: Василия или Федю?».
— Ты меня бить погоди. Успеешь ещё, — попросил я.
Сия баталия закончилась полной викторией осаждающей стороны. Под дружным натиском (а что: ломать — не строить) дверь вылетела вместе с косяком.