Орлов одновременно с сочувствием и укоризной покачал головой.
— Ты, матушка, сама суди — хорошая у меня весть али плохая. Всё по разумению твоему будет.
— Ещё как надобно, сударь! Не хомут, чай, из конюшни пропал. Князюшка наш, как узнал, что татьба приключилась, зело разгневался. Правда, опосля отошёл быстро, он ведь у нас милостив, но ведь так просто дело сие оставить никак не можно. А коли я дворецким поставлен, так мне и повелели разыскание произвести.
К чести барыни отмечу, что смотреть всю процедуру до конца она не стала, лишь чуток смягчила выписанное Гаврилой наказание, да велела после порки привязать повара до протрезвления, «дабы беды какой не натворил».
Ночной звонок застал Орлова, когда тот только готовился лечь в постель. С возрастом пришла бессонница. Вместо того чтобы без всякого результата часами ворочаться на кровати, он читал. Без разницы, будь то книги, газеты или журналы. Всё, что попадётся под руку. Профессор не чурался даже откровенно бульварной литературы, той, которую стыдятся даже те, кто её пишет и издаёт.
— Судари, там эта… — заговорил он и тут же замолк, будто захлебнулся.