– Знаешь, твое чувство юмора меня иногда пугает, – признался он. – Не сразу и поймешь, шутишь ты или говоришь серьезно.
– Не надо про удобрения, – со стоном попросил пилот. – Я мечтаю поскорее забыть эту позорную страницу своей биографии.
– Тогда зачем он вам? – удивилась Полина.
Корабль нырнул в червоточину. Иллюминаторы и обзорные экраны сплошь замазало черным, дрожь усилилась. Антигравитаторы справлялись с нагрузкой, но небольшие колебания все-таки проскакивали: по мышцам то свинец растекался, то казалось, что стоит посильнее замахать руками – и оторвешься от пола.
Полина покраснела, возмущенно открыла рот… и закрыла. Белобрысый был прав, но так обидно прав, что и возразить нечего, и очень хочется.
Дверь, на которой стояли друзья, слабо зашевелилась и застонала, обращая на себя внимание.