О своих мокрых штанах Андрон не помнил. Мозг работал четко и стремительно, приходилось сдерживать шаг — нужно все решить до землянки. Там могут помешать. Большинство политработников ушло в рейд, но ехидный Забортников остался в лагере. Черт знает с кем приходится делить землянку…
Двигались безостановочно, но не быстро. Женька чувствовал, что график — того, поплыл. На дороге с артиллеристами долго протоптались. Разведгруппа должна повернуть к западу и, избегая контакта с противником, выйти к захваченному партизанами мосту ранним утром. Уже понятно, что к утру не успеть. Собственно, непосредственно у «Рогоза» резерв времени еще будет. От взятого моста группа Отдела «К» просочится между потоками отходящих немцев на юго-восток и выйдет в район работы заблаговременно. Кольцо окружения замкнется, немцы начнут метаться внутри, и НУЖНЫЕ немцы непременно пройдут через расчетный квадрат. Это если верить странноватым агентурным источникам и брошюрке «Маленький вундеркинд», как любила говаривать товарищ сержант. Цитата из какого-то наивного комедийного фильма 60-х годов. Куда проще было бы прыгнуть прямо к заветной поляне. Но без налаженных контактов на месте, без точного понимания оперативной обстановки, без чуткой настройки интуиции — безнадежное предприятие. Оно и так-то… Эх, не хватает той самой интуиции, что дурацкие старинные фильмы помнила…
Присыпали яму снегом и крошкой земляной. Подошел комиссар «Мстителей», начал говорить о вечной памяти, Сталинграде и неотвратимом возмездии. Михась слушать не стал, побрел лопату отдавать. Что речи говорить, если не сберегли и поправить никак не получится.
— Ну и ладно. Пошли потихоньку, — неуклюжий Станчик повернулся.
Отобрали второсортных, Нерода измерял рост оставляемых покойников найденным в рюкзаке шнуром — с безголовым выходило очень приблизительно. Земляков записывал на обратной стороне карты особые приметы, пытаясь вспомнить формулировки, виденные и читанные в детективах. Вообще рассматривать раздетые мужские тела было несколько странно…
Михасю Поборцу было почти пятнадцать лет. Он воевал почти три года. И почти забыл, что можно не воевать. Жизнь-то прожита. Почти прожита…