— Ну, пойдем, глотнем. Чай не пил — какая сила…
— Убогий немец пошел, — вздыхал грузный Матвиенко. — Считай, батарея, а ни единого шмайсера. У «шумов» хоть два станкача, и то хлеб.
В узле из новенькой пятнистой плащ-палатки — Михась утверждал, что «не с мерцвяка, а складская», обнаружился целлофанированный немецкий хлеб, красивая желтоватая коробочка сахарина, огромная пистолетная кобура с увесистым подсумком, пачка бумаг и писем.
— Да что ж за хрень такая… — не выдержал Женька.
— Действительно, зачем вы женщину оскорбляете? Да еще так отвратительно. — Миниатюрная дамочка, только что с брезгливым отстраненным ужасом взиравшая на безобразную сцену, вдруг выставила сумочку и, как тараном, ткнула в грудь Ирки.
— Неходячий. Но толком глянуть на него не дали.