Дольше всего Андрона Лебедева помнила, конечно, родная мать. Жизнь одинокой женщины нелегка, забот полным-полно, но раз в месяц, когда пенсию приносили, обязательно вспоминала. Умом сын был недалек, но хоть погиб с пользой, по-человечески.
— Действуй, политрук. Ты парень надежный. Транспорт там есть. Если что, в направлении Богушевска отходите…
Кроме шоколада, с прыткого автоматчика поимели приличный ствол, четыре магазина, снаряжение и неглаженый, чуть подпорченный пулевой дыркой комплект формы — имелась вероятность, что маскарад может понадобиться в будущем. Лично товарищ Земляков обогатился немецким штык-ножом и внушением от командира за несвоевременную тягу к перевооружению. Вот со стратегическими успехами было похуже: полдня потеряли, пришлось идти вокруг, через Жабы. Опытный Петя Бородич данный хутор и окрестности знал, уверял, что проскочить вполне можно. Далее останется пройти версту по насыпи-дамбе между озерцом и топью, потом лес, там вздохнуть можно будет. Молчаливый Поборец местность тоже знал, но предложил идти через Горожу и Зеленицкий лес. Там можно будет в бригадный лагерь зайти, обстановку узнать. План у мальчишки был оригинальный, но закладывать этакий круг, дважды переходя проселок и большак, было незачем. Да и обстановку оперативники знали несколько точнее оставшихся в Зеленицком лагере партизан.
— Здесь мертвые тока, — глухо сказал изнутри Седлов. — Бросили хлопцев. Та и документы с лекарствами покидали…
Михась возился, разворачивая сани на узкой дороге. Дед Игнат, шепотом божась, выволакивал из сугроба полицая. Михась помог — взвалили тяжелое тело на старосту и мешки.
…Смеркалось. Группа лежала на опушке: впереди была поляна, дорога, воронки, поломанные стволы берез.