Колонна противника подходила с восточной стороны, от Желвинцов. Видимо, немцы что-то подозревали. Ничего удивительного — связь с охраной моста оборвалась несколько часов назад, и в окрестных деревнях не могли не услышать звуков короткого боя. К мосту двигалась колонна немецких обозников и ремонтников. В любом случае возвращаться, сворачивать к югу и выходить на шоссе к Минску колонне было далеко. Да и попадать под удары грозящих вот-вот появиться советских штурмовиков немцам очень не хотелось.
— Их бин агент, подождите же! — в изумлении закричал Лебедев, подбегая к брошенной машине.
— Агент Лебедев, господин офицер. Пароль «Вы любите Эрмитаж? Рыцарский зал потрясающ». Личный номер 0555, кличка — Ластик, — захлебываясь, доложил Андрон. — Мне приказано передать, что за вами начата охота. Работает команда Варварина, и их люди в Берлине. За вами лично. Самолет будет перехвачен. Разумнее лететь на другом…
Изображали разведчики братьев-сирот. «Бурачка, сухарик захриста ради» — подавали в деревнях плохо, в округе голодней, чем в лесу, было. Самолеты с Большой земли теперь прилетали регулярно, аэродром Голынка работал без помех. Даже шоколад привозили. Михасю и Олежке целую плитку на двоих выдали, как несовершеннолетним. Михась не был уверен, что его с мальцом Олежкой надо равнять, но не отказываться же? «Золотой ярлык», хм, ну и назовут же.
Андрон бежал по опустевшей поляне — впереди не стреляли. Какой ужасный эпизод бытия Художника. Ведь уйдут немцы, не заметят. Совсем чуть-чуть не успел… Лебедев побежал быстрее. Легкие резало болью, разбухший пахучий лист в руках грозил порваться. Андрон на бегу свернул его в трубку, поднял над головой. Нет, он успеет, успеет!