Перебегали по вершине холма партизаны, бронебойщики тащили ПТР. Мелькнула фигура замполита, призывно взмахивающего тяжелой противотанковой гранатой…
Из четырех запасных пулеметных дисков уцелел один. Остальные, мятые и пробитые шариками минной шрапнели, вызывали смутные ассоциации с бракованными селедочными банками. Нерода смутно помнил ту селедку — в меру пряную, уложенную тесным спаянным строем в бурую пахучую жижу. Весьма впечатлила та вкусная рыба красноярского мальчишку Юрку Нероду в не очень сытном перестроечном детстве. Эх, продукт советского пищепрома, проверенный ГОСТом и временем, ныне уже вымирающий. Однако о завтраке начинаем задумываться.
Опергруппа доползла до дороги, броском преодолела развороченную гусеницами и колесами грунтовку. Держась опушки, переползли вытоптанную полянку: валялись цилиндры немецких противогазов, какое-то тряпье — Михась, не снижая своего «полупластунского» хода, что-то прихомячил. Просвистела над дорогой случайная очередь — посыпались с ели хвоя и шишки. Опергруппа заползла подальше в чащу и остановилась перевести дух.
— Болтуны. — Коваленко взял бутерброд. — Итоги дня у нас неважные.
Андрон нервничал, но выйти не решался. Момент нужен…
— Я не нуждаюсь в ваших формальных косноязычных мычаниях. Исчезни из моей жизни навсегда, рыжая пошлятина. Засудить бы тебя, да ведь отмажут смазливую школярку.