И тут что-то вспыхнуло – далеко на горизонте, там, где высилась ломаная стена горных хребтов, отделявшая плодородную долину Бекаа от побережья Средиземного моря. Вспыхнуло высоко в небе – мертвенным белым светом, лучи которого были настолько ярки, что пробивали облака, подсвечивая их изнутри. Зрелище было величественное и страшное…
А еще Иванов увидел, как прямо по курсу двое – они стояли совсем рядом друг с другом на расстоянии вытянутой руки – поднимают длинные, лежащие на плече трубы с утолщениями с торца.
– Бросьте. – Сэр Энтони отхлебнул из второго бокала, язык его уже малость заплетался. – Я не узнаю вас, Колин. Мы стоим в одном шаге от того, чтобы вернуть себе все земли, принадлежащие нам по праву, а вы беспокоитесь о судьбе какого-то русского, пусть и работающего на нас. «Лес рубят – щепки летят» – такая, кажется, у русских есть поговорка.
– Ля илляха илля Лляху инна лиль маути ля сакяратин…
Тишина повисла в кабинете – каждый обдумывал возможные последствия вторжения. Дело пахло большой войной…
Но опасность пришла не оттуда. Откуда-то слева во двор, светя фарами, въехал небольшой грузовик с открытой платформой – такие обычно в фермерских хозяйствах используются. Я его вообще не сразу увидел – только когда от яркого света фар прицел на мгновение залило молочно-белой взвесью. Грузовичок свернул к зданию напротив, прокатился пару десятков метров, пофыркивая от натуги дизелем, и замер.