Когда я вышел из палат, первым кто меня встретил, был Кошкаров. Он с озабоченным лицом отвел меня в сторону.
Но всякой удаче, когда-нибудь наступает конец. Так и я возвращался с Антохой с заснеженного поля, за городом, где я подальше от любопытных глаз тренировался в выездке и своим любимым оружием клевцом. Почему-то этот боевой молот, которым можно было пробить любую броню, очень полюбился мне. Эх если бы меня видела бабушка Марфа. Она бы точно не узнала своего внука за прошедшие почти полтора года я вытянулся и наверно перерос ее. А мои руки и ноги вряд ли кто-нибудь назвал худосочными. И когда я ехал по городу, ловил немало любопытных девичьих взглядов.
– А сколько она будет весить, увезет ли ее одна лошадь, не развалиться ли все это сооружение, – хотя признал, что толк от такой кухни может быть, в войсках стрелецких и у рейтар.
– Поликарп Кузьмич можно и это сделать, новую кисть я, конечно, не пришью, а вот металлическую мои мастера запросто сделают, перчатку наденешь, и никто не скажет, что кисти нет. А чтобы ложку держать, можно предплечье на две косточки разделить, будет у тебя как два пальца, сможешь и ложку держать, и поводья у коня.
Почти все они прилично знали анатомию человека для своего времени. Но вот когда речь заходила о функции органов, мне, конечно, очень трудно было удержаться от смеха. Но в мою задачу сейчас входило не учить их, а понять, не навредит ли такой врач еще больше своему пациенту.
Прошло два дня и Кузьма сообщил, что мелкоскоп он закончил и было бы неплохо, если боярин, расскажет ему, а что с этим мелкоскопом делать надо.