При свете дня фамильное сходство бросалось в глаза. Но красота Арнеллы была свежей, трепетной, согревающей сердце. А красота ее матери – холодной и острой, как сталь, закаленная в горниле многолетней ненависти.
Гийом не позволял себе отвлечься. Он знал, что будет с его родными, если обряд не удастся завершить. Лайва кричала, плакала, топала ногами – он не слушал. Когда Лайва попыталась приблизиться, направил в ее сторону острие меча. А потом над городом, заслоняя Луну, поднялась чудовищная фигура Неистового. Призыв был услышан. Только тогда Гийом позволил девушке подойти. Она, глотая слезы, стала перетягивать его распоротый бок обрывками плаща убитого жреца… Неистовый, ухмыляясь, занес над городом огромный черный меч. В Эслине затрезвонили колокола, по улицам побежали люди с факелами. Они в ужасе задирали головы, разглядывая чужого бога, который нес им гибель. Над головой Неистового в бешеном хороводе закружились тучи, пророкотал гром.
– Моретта? – Джованни удивленно приподнял белые кустистые брови. – Кому могла понадобится Моретта? Странно, весьма странно….
– Значит, приворот, – протянул отец, успевший подслушать пару секретных разговоров. В шпионы бы ему с таким слухом, цены бы не было! – И ты ничего не нашла?
– Эх, залетные! – крикнула ведьма и издала такой лихой свист, от которого избушка испуганно закудахтала и что есть духу припустила вперед.
– Ничего-ничего, – замахала руками мадам, поправляя на шее шарфик. – Я зайду за ними позже. Дорогая, ты же обещала мне диету.