– Вина, – ответил незнакомец, показывая серебряную же монету.
– Правда здесь одна, – продолжал бушевать венценосец, – ты такую невесту проглядел, какой тебе больше никогда не сыскать. А потому вот тебе мой царский указ: отправляйся и верни домой беглянку. А не то – сам знаешь. Лишу наследства и отправлю в Туруханский край рядовым оленеводом.
Жизнь возвращалась к юноше. Он мог дышать, двигаться. Мог взять глиняную птичку из рук Арнеллы и наполнить мир легкими, светлыми звуками… Трели лились, поднимаясь к потолку, и низвергались оттуда водопадом аккордов, которых не могла родить простая свистулька. Звенели арфы, пели свирели, неземные голоса вплетались в мелодический рисунок прекрасным хоралом.
– И чье это логово? – спросил Иван у серого.
Король отчаянно покраснел, и теперь его лицо приятно гармонировало с мантией.
Но шагать пришлось еще порядочно. Наконец показалась решетка, перегораживающая проход. Девушка ощупала стену, под ее ладонями с осклизлых камней кладки сыпались пластины мха. Она отыскала рычаг, надавила. Решетка, дрожа и скрежеща, ушла в стену. Беглецы протиснулись в тесный лаз и оказались в широкой галерее. Гийом поднял руку с колдовским огнем повыше, оглядываясь. По дну этого коридора проходил канал с тихо журчащей водой, справа и слева тянулись каменные выступы в локоть шириной. Пахло свежестью, никакого смрада помоев. Через равные промежутки в стенах были прорублены поперечные каналы.