– Я бы на его месте времени не терял, – тихо заметил он, отворачиваясь.
– Я упала с дракона и осталась жива. Лучше бы я умерла.
Синьорина Кьяра Бьерджо всей душой ненавидела туристов. Всех без исключения. И улыбающихся китайцев, стайками щебечущих на своем птичьем языке, и хамоватых американцев, уверенных в том, что весь мир им должен, и чопорных англичан со скучающим взглядом, и бравых немцев с квадратными бульдожьими челюстями, и надменных арабов в белых балахонах, и суетливых бестолковых русских.
Бульк, бульк. Два куска. Я взяла чашку и помешала чай ложечкой. Как все это мило.
От семнадцатилетнего парня комнате достались две большие картины, изображающие батальные сцены, портрет знаменитого полководца (на полотне у него еще оба глаза были на месте), раскиданная повсюду одежда, валяющиеся по всем поверхностям листки (некоторые были измяты и перечеркнуты), свисающий с дверцы шкафа женский чулок, стоящая на подставке арфа с раскиданными вокруг нотными листами (некоторые с отпечатками сапог) и небрежно брошенный на кровать одноручный меч, кокетливо перевязанный женским пояском.
– Ты что?.. – переспросила ошеломленная принцесса. – Но почему?..