– Я знаю, – тихо, но ясно сказала Валерия Вадимовна. И крепко – и нежно – прижала к себе голову сына, а Денис обхватил мать руками. – Я родила не труса – мужчину. И вырос он воином – не трусом. Вот что было бы страшно на самом деле.
Вообще-то ты гад, Динь. Если так, по уму. Если к тебе посреди ночи «фурики» вламываются, то как-то не думаешь, знаешь, что они пирожки принесли и добра хотят. Но знаешь: катаракта – штука такая. Лучше оперировать. Иначе так и проходишь всю жизнь, подозрительно вглядываясь, в сером тумане.
Здесь тумана не было. Если оглянуться через плечо, долина казалась чашей, заполненной молоком. Весь туман скатился туда, а тут – тут уже всходило солнце.
Третьяков-старший, тоже снимая маску, повернулся.
– Вечер добрый, Ольга Ивановна! – весело поздоровалась Третьякова, входя в прихожую, пока муж прикрывал дверь перед самым носом Презика, который почему-то очень активно совался в дом, чего обычно не делал. – Головорезы дома?
– Уррраааа!!! – рявкнули вокруг. Рявкнули так знакомо – искренне, дружно, весело, – что Денис заморгал удивлённо и заозирался. Ему показалось…