– Врача, скорей! – крикнул он замершему в открывшихся дверях человеку, вроде бы – женщине… руки, поднятые к лицу и так и не донесённые до него, в муке… даже не понимая, кто это. И, на бегу выдёргивая пистолет из парадной кобуры, ринулся следом за топочущей грузной фигурой.
На улице стояли рёв и гик, ржание и конский фырк.
– Это была классовая борьба, – слегка смутился Алька под напором старших. Но топорщить локти и вставать на цыпочки перестал.
– Я… я там когда жил – я столько передумал и перебрал вариантов… – с трудом ответил он. – Я даже говорить не стану, о чем я думал и как прикидывал… А вот когда он Спичку уводил… я даже и не думал как-то. Как бы я младшего – вместо себя? Я лучше сам… Только я про всё это думать потом начал. А тогда никаких мыслей не было. Я просто действовал, вот и всё.
– Только недолго, – пискнул кто-то из младших.
Аркашка бережно придерживал одной рукой у груди чехол кинокамеры.