– И мне, – поддержал Денис. – Я лучше поем.
…Когда Денис закончил рассказ, то около костра ещё долго было тихо.
– Мам? – Володька уже по-настоящему, хотя и сонно, открыл глаза. И окаменел на руках чужой женщины, моргая, как заведённый. – Ой!
Денис не додумал. Потому что они дошли до цели – до прямоугольной большой площади у шахт. На ней в давние времена разгружали разное оборудование, а потом площадь просто осталась. И название осталось. Она так и называлась – Шахтёрская, и название, данное чёрт знает когда, вполне вписывалось в сегодняшние дни. А на площади…
– Это кто?! – только и смог сказать Борис Игоревич. Вообще его не очень удивило, что в комнате сына обнаружился спящий другой мальчишка – мало ли, какие бывают обстоятельства? Но тут же штабс-капитан узнал Володьку, который спал, завернувшись в простыню.
Он ощутил судорожную надежду. Время! Появилось сколько-то времени! Именно так, судорожную – надежду без надежды. Так надеются попавшие в страшную беду подросшие дети: разум им уже подсказывает, что всё кончилось, и кончилось страшно, но дети ещё не умеют жить разумом, они верят сердцем в то, что всё как-то образуется, удастся спастись чудом или спасут какие-то хорошие люди.