— Ты так считаешь? Что если я что-то буду делать, то скорее встану?
Солнышко светит. Какая погода ужасная сегодня! Говорят, по приметам сентябрь в этом году вообще очень тёплым будет. И солнечным, что для Ленинграда необычно. Если бы не война, так я бы этому только радовалась. Но сейчас… С некоторых пор я перестала радоваться яркому солнцу в голубом небе.
— Нет. Не хочу. Тут у меня работа, мастерская. А приедешь куда —ни жилья, ни денег, ни работы. Куда я там, на незнакомом месте, да с больной ногой, да ещё и с ребёнком?
Так вот и повелось. Почти у всех дома кто-то был на грани. И пока у меня оставались ещё продукты с Большой земли, я как-то пыталась помочь. Насколько могла. Я же сама умирала от голода, знаю, что это такое.
Потом погиб Миша. Я сама совсем недавно узнала про это. Мне пришла на него похоронка. Миша погиб 12 октября, где-то на юге Норвежского моря. Как он погиб, я не знаю, не спрашивай меня. Наверное, их подводную лодку утопили фашисты. Мише больше не пиши.
Мы часто на фронт пишем. С бумагой плохо у нас, но ради писем на фронт листочки находим. Рисовать ребятам не на чем, но для писем бумагу находим. И нам с фронта письма приходят. Да и не только с фронта. Арсению мама пишет из Москвы. Арсений у нас москвич, он с папой к бабушке в деревню под Новгородом приезжал, откуда они бежали при приближении фашистов. По дороге их колонну беженцев расстреляли с самолёта и папу убило. Арсений с бабушкой смогли до Ленинграда добраться, да тут и застряли. Потом убили и бабушку, Арсению руку оторвало, госпиталь, ну, и теперь он с нами.