И умерли в первые же три года жизни в новой обстановке и климате, так и не приспособив усталый организм жить по-другому. Как в том известном анекдоте, где приживленная, вместо отмороженной, задница отторгла измученного насмешками чукчу.
— Конечно. Я ещё и камнями памятник обложил, соорудил что-то типа постамента. И все скрепил цианакрилатом и цементом, с песком смешивал, намертво, что бы на века.
— Так! Товарищ Лапин, тут вот такое дело… У вас есть какое-нибудь средство связи типа автономного спутникового телефона? Или еще чего? Чтобы частота передачи сразу не ловилась?
Спросите любого жителя Снежногорска, Хатанги или Игарки — каждый третий житель был в лётном происшествии с участием чертового геликоптера. Каждый второй скорбно ждет своего лётного происшествия, понимая, что недолго осталось ждать… Ничего другого им и не остается. Частная авиация так и не развилась, «благодаря» военному лобби — известно ведь, что российское небо до сих пор принадлежит воякам. Вертолет задушил все альтернативы. Не порхают между поселками небольшие и надежные, экономичные и неприхотливые «честны», «де хэвиленды» и «бич-бонанзы», только и способные создать нормальное конкурентное поле на местных авиалиниях, и, следовательно, — комфорт, оперативность, надежность и безопасность. Но лишь редкие энтузиасты-частники пытаются воевать с Государством. На Севере до сих пор уверенно «порхают» лишь чудовищно дорогие туристически-коммерческие, блатные, и прочие начальственные рейсы.
— Это хорошая мысль! — нехотя одобрил ревнивый Сержант.
— Что ты, Толик! И не думал, — торопливо поднял ладони Андрей, — я не докладчик, всё что мог, уже сказал. Я вообще сюда слушать пришел, если откровенно.