— Я не думал, что когда-нибудь будет возможно такое, но горячим кофе ты спасла мне жизнь, — попытался пошутить он.
И тут ее прибавил приближающийся низкий звук двигателя. Кто-то на приличной скорости подходил к берегу.
…Когда живешь почти в космосе, а неимоверная тяжесть холодовых нагрузок сваливает иммунную систему в штопор, когда тяжесть полярной ночи накапливается в организме, как стронций, и ты начинаешь щелкать, но не от радиации, а от собственной злости, тогда к тебе приходит понимание «панацеи». Панацеи от стресса, разрушающего каждого жителя северного города, сидящего в замкнутом отсеке квартиры и неподвижно ожидающего лета…
— «Робинсон», кто у штурвала? Что здесь делаете?
— Подходить нам лучше всего со стороны избы Марецкого, — упрямо настаивал Квест. — Там мы спокойно высадимся, потом пройдем по тропке через плесы, к речке Икендакит. В Муксунку входить не стоит, проход в левой протоке так просто не найти, не зная точно. Сам Виктор, — тут он замялся. — Пардон… Этот Панковский оставляет катер именно в этой протоке, там у бывшего хозяина был целый схрон обустроен, причал в зарослях, не видно ни с берега, ни из основного русла Муксунки. Ходили слухи, что бывший владелец золотишко намывал нехило…
— Поднимусь на верх, осмотрюсь. — Коротко сказал Зырянин, явно не желая развивать тему «плана» дальше. — Ункас, за мной!