Тизитль улыбнулся. Он с детства обожал цирк. Сравнение судьбы с жонглером доставило ему несравнимое, почти чувственное удовольствие. Иногда Тизитль думал, что не стань он агентом службы безопасности, он стал бы кем-нибудь из цирковых. Скорее всего, клоуном.
Победи сердце, и Нейрам, скорее всего, погиб бы. Одержи победу рассудок, и Нейрам погиб бы, как антис: надломленная сила – не сила, не слабость. Страх, вгрызшийся в душу, свивший гнездо; вечный реквием по себе-былому.
– Патлана акалли! – приплясывая, возопили охотники.
К Тумидусу тянулись руки: в браслетах, в цыпках. Младшие жены целовали пыль у ног полковника. Старшие без церемоний лезли в карманы. Дети копировали поведение матерей.
Внешняя акустика бота накрыла местность артналетом. Чувствовалось, что у Змея прекрасное настроение. Впору было поверить, что к болоту явился великан из сказки: посудачить с низкорослым дружком. Тизитль втянул голову в плечи, поморщился. Тонкий слух коротышки раздражала чрезмерная мощность переговоров.
– FEB-1, вас не понял! Сильные помехи. Повторите.