Четырехвинтовая атмосферная машина напоминала беременного жука. Ни намека на привычные обтекаемые обводы, аэродинамика – на нуле. Толстые плоскости крыльев треугольного сечения, скошенный хвост. Угловатый фюзеляж похож на гроб, над корпусом выпирает странная пирамида: фонарь пилотской кабины. Цвет грязно-бурый, словно чудо туземной техники проржавело насквозь.
– Слабость – ключ к Крови. Так говорил мне Юлий.
– А что? – Юлий пожал плечами. – Я не могу навестить отца?
Дверь с шипением открылась и закрылась. Выждав пару минут, Марк уставился в окно. С ненавистью, разросшейся хуже злокачественной опухоли, он глядел, как багровое светило, перевалив зенит, клонится к горизонту. Ладонь поглаживала урчащего нагуаля, который вновь перебрался к Марку под бок. Врач, прогнавший Изэль из палаты, медлил войти. Лишь когда Марк вновь услышал шипение двери, до него с опозданием дошло: все это время он смотрел на астланское солнце, не моргая.
– Вот она, ваша сила, – легат перевел дух. – Сила одиночек. Сила, неспособная подчиниться даже своим хозяевам… Куда вам в Кровь?
– Связь, – прохрипел Юлий. – Нума, это же связь…