– Анех! – Змей с готовностью поднялся навстречу.
На обзорниках «Бешеного» антис пожирал ядерный взрыв. Энергия впитывалась энергией, перерабатывалась, меняла структуру, из гибели делаясь пищей. Тумидус прекрасно знал, что взрыв не повредит Папе. Когда Нейрам Саманган, мощью равный Папе Лусэро, жег помпилианские эскадры под Хордадом – залпы плазматоров рассасывались в большом теле антиса, скорее придавая ему силы, чем причиняя вред. Но еще лучше Тумидус знал, что Кровь – это не Хордад, Китта или Октуберан.
Зашипели, открываясь, двери. Марк не обернулся, даже позы не изменил, безучастно глядя на пейзаж за окном. Лишь скосил взгляд на браслет-татуировку: 9:27, минута в минуту. Пунктуальные, сволочи! И, значит, хоть в чем-то предсказуемые.
Забыв обо всем, он уставился в зеркало. Почему дикари ликуют на пороге гибели? Допустим, астлане обладают неким подобием клейма. Взяв пленников, они берут их под контроль, вызывая у ботвы эйфорию. Что объясняет поведение дикаря в столкновении со Жгуном: природная реакция на клеймо. Это разумно: снимает момент сопротивления, облегчает хранение ботвы и выкачку энергии. Так проще везти, содержать, убивать…
– Тринадцать. Вот накладная, – спутник шофёра, по всей видимости, экспедитор, извлек из кабины засаленную папку и начал рыться в ней в поисках документа.
Хорошо бы последнее – легче будет договориться.