Лу-Тан встревожено взглянул на нее и вздохнул с облегчением, поняв, что она шутит.
Вот Артем несет ее на руках по лестнице их дома. Первая ночь после свадьбы. Оба пьяны и веселы. Он тащил ее все десять этажей. Пару раз чуть не уронил и один — чуть не завалился сам. Они хохотали так, что, наверное, разбудили весь дом…
Черная прореха распалась, являя ярчайший зеленый свет — словно гигантский глаз глянул прямо на Лазарет. Что-то зрачком шевельнулось внутри. Показалось острие налившейся темным огнем иглы. Следом за ней матовое тело цвета густого индиго выплывало из прорехи, и свет другого мира лизал его крутые бока.
— Не удивительно. Плечевой свод — одна из самых толстых костей вашей костной структуры. Толще только…
Странное ощущение охватывало лежащего в Икринке. И мир за прозрачной «плацентой» вроде был тем же самым, без искажений, и воздух, наполняющий легкие, казался таким сладостным, что его хотелось пить, а световая волна была подобрана идеально для зрения пациента — но вот, поди ж ты, складывалось впечатление, что тебя исключили из этого мира, вынесли прочь, инкапсулировали, хотя и не ампутировали, до срока.
— А если они… — Татьяна запнулась, и ей стало не по себе. Всегда так — сначала ляпнешь, а потом жалеешь, что слово вылетело!