Между ними вырос стол, сверху спустились несколько щупов, накидали мисок и широких чаш. Татьяна потрясенно смотрела в свою тарелку. Круглые, реснитчатые, ярко-синие, на дне шевелились неровные шарики, похожие на гипертрофированных инфузорий-туфелек.
— Это моя отличительная черта, человек. Я никому не оставляю выбора.
И замолчал, выжидающе глядя на Лу-Тана. Татьяне казалось, что их разговор продолжается безмолвно.
— Вы в моем лазарете, — оживился Лу-Тан. — А я приглашаю в личные покои.
— А ведь и правда, — заинтересовалась она. — В жилом секторе все комнаты, кроме моей, пустуют. Где же вы живете?
Татьяна Викторовна склонилась над пациентом, корректируя работу реактиватора. Сатианет, задыхаясь, яростно смотрел на нее.