Дальше Ларрил объяснять не стал. А Татьяна не спросила. Она поставила контейнер с тампом рядом с собой и иногда тихонько трогала его рукой. Контейнер был теплым — тамп грел его округлыми бочками и, кажется, действительно сладко спал. Ей представлялось, что она вновь вернулась в детство и обрела, наконец, одну из волшебных елочных игрушек, висящих под самой звездой-верхушкой, до которых никак не могла достать маленькая Таня, даже поднимаясь на цыпочки или залезая на стул. Ощущение чуда, переполнявшее сердце, было одновременно знакомым и необычным, забытым, но близким. Откинувшись на спинку кресла, затуманившимся взором она следила за играми истребителей, ныряющих в волнах вечного холода, а на душе было легко и тепло. Она летела к одинокой в пустоте вселенной искорке Лазарета, которая спасала ее от одиночества опустевшего сердца. Она летела домой…