— Много кристалина, человек! Больше, чем предлагала Божественная мать. Ассоциация не может подарить меньше или столько же! И мне нужно, чтобы вы приняли этот дар. И не нужно, чтобы вы устроили представление, как у себя на станции.
— Я вернусь! — неохотно протянул Кор-Хорр, и экран вновь стал светло-серым.
— Один. Это семейный тамп. Он принадлежал моему отцу, ранее деду, и отцу деда. И так до появления нашего рода из чрева Большого айсберга, который плавает в Туманном океане и причаливает к берегу только, чтобы высадить новых ту на землю.
— Усыпляйте меня! — решилась Татьяна. — Я себя чувствую подопытной мушкой-дрозофиллой, завязшей в питательном бульоне в чашке Петри.
Татьяна слушала новости с М-63 и украдкой касалась кончиками пальцев то щек, то подбородка, то лба. Кожа лица казалась странно упругой, словно после круговой подтяжки. Да и чувствовала она себя несколько непривычно — перестала «ощущать» желудок, испорченный гастритом еще со студенческих времен, левое колено, когда-то давно травмированное. На Земле оно периодически ныло, реагируя на перемену погоды. На станции тоже на что-то реагировало, но вот на что, Татьяне так установить не удалось.
Пес незамедлительно явился. Свиное ухо скрасило ему минуты, которые вполне могли стать последними для них всех. Татьяна втащила на колени сытое теплое тело и, снова вцепившись в пальцы старого доктора, закрыла глаза — приготовилась ждать конца.