Велион ещё раз усмехнулся и выложил на стол вторую четвёртую. Перекупщик ждал, могильщик, которому ситуация доставляла истинное удовольствие, помалкивал.
— Рассказывай, — коротко сказал он вслух.
Могильщик вынул весло из окоченевших рук второго лодочника и столкнул его тело со скамьи. Последнее слово, произнесённое Стренле, резало его сердце не хуже ножа.
Очнувшись, могильщик долгое время не мог понять, где находится, и что случилось. Он лежал на жёсткой кровати, укрытый тощим одеялом, совершенно голый. Болела голова, ломило всё тело.
— Я боюсь, Велион. Боюсь за тебя и за детей.
— Не брезгую, но за эти вещи можно приобрести то, что нам надо — их жизни, их страдания, их смерть. Их души. Они готовы продать своих детей за несколько грошей, за ещё меньшую сумму готовы убить соседа. Они убивают даже просто из любопытства, исходя из своего желания. Убивают, мучают, насилуют. Заживо сжигают детей и стариков, насаживают на колья братьев. Матери душат своих детей, чтобы сожрать лишний кусок хлеба, дети бросают голодать своих стариков ради того же…