— Пошли, расскажу тебе в лагере, — вздохнул мастер.
— А, ты знаком с делом даже лучше, чем я. Может, ещё знаешь, кто эта троица, убившего влиятельного служителя Единого? Нет? Ну и ладно. Я о другом. Ты представь, что было бы, если бы эти записи дошли до столицы? В Кане-то я уверен, да и ты болтать не станешь, но если бы это прознал кто другой? Авторитет Олистера был бы подорван. И не только его. Ульского, короля… Потомки зачинщиков войны, потомок безынициативного короля…
Он стоял, вглядываясь в дорогу. Идеально ровные прямоугольники камней шли прямо, никуда не сворачивая. Но в сотне шагов впереди над каменным полотном дороги воздух будто извивался, поднимаясь тонкими струями, сгущаясь. Такое бывало на жаре, но сейчас дело было в ней.
Горячий воздух, понимающийся от брусчатки, скрёб тело, поднимая полы длинной рубахи. Глаза будто кто-то залепил рыбьим клеем, хоть вытаращивай, хоть жмурь — не видно ни черта, руки била лёгкая дрожь, но никаких других негативных воздействий не было. Тотенграбер выругался сквозь зубы и пошёл наугад.
— Удвой цену, и мне будет плевать, как называется трактир и кто в нём остановился на постой, — и не моргнув глазом, ответила проститутка.