Давление извне усилилось стократно. Оно практически приобрело вещественность — казалось, что над ухом пищит комар, под одежду залез паук, а во рту шевелится скользкая гусеница. Туман застилал глаза, закладывал уши. Это начинало сводить с ума.
— Погоди, — остановил его островитянин, — Епсхо идёт.
— Но ты же так и не увидел, каков я в деле, так?
— Ты обязан спасти нашего сына! — говорила Свиша. — Сделай это!
— Где это ты такой ереси нахватался? — удивлённо спросил Велион.
— Нет, — совершенно искренне покачал головой тотенграбер. — Но, как я понимаю, твоим морякам лучше не знать, что я могильщик?