Велион пожал плечами. Он наклонился над телом, сунул скрюченный указательный палец в рану и провернул. Девушка вскрикнула.
— Хера лысого, — обрезал К" ле. — Естественный процесс — это когда кто-то кого-то захватывает и сыплет деньгами во все стороны, одаряя своих воинов. Или когда поле ячменя сжигается или вытаптывается. Вот тогда да, еда становится дороже денег. Но на следующий год всё приходит в норму. Когда я родился, бушель ячменя стоил три гроша, сейчас мне пятьдесят, а бушель ячменя по-прежнему стоит три гроша. Ну и где, спрашивается, твоё обесценивание?
Служанка визжала позади, кто-то зашумел на втором этаже, но могильщику было плевать, он метался по дому в поисках той двери. И он, наконец, нашёл её. Сейчас здесь висела другая штора, а может, он просто не мог вспомнить. Чёрный могильщик стоял, тяжело дыша и стискивая кулаки, и не думал ни о чём, просто не мог. В голове крутились два образа, в ушах стояли стоны.
Велион дёрнулся, просыпаясь. Сон и реальность смешались. Тень, маячившая впереди, будто бы уже стояла прямо перед ним, но он быстро понял, что это уже другая тень. И он уже её видел.
Но всё это ложь. Фикция. Это не его жизнь. Он здесь чужой. Его место в мёртвых городах среди груд скелетов и магии. Одному. Без друзей, без семьи, без врагов. Просто бродить от могильника к могильнику, гадая в каком же из них его кости останутся навсегда. Вот так должен жить тотенграбер.
Велион провёл левой рукой по спине девушки, опустил ниже, но У" ри сразу испуганно отстранилась.