Тотенграберу казалось, что он заплакал, но когда он прикоснулся рукой к своему лицу, слёз не почувствовал.
— Ты меня не хочешь? — расхохотался Карпре. — Поверь, старый друг, я тебя тоже. Но ты убил меня, как я теперь от тебя отстану? Я тебя тоже ненавижу, — его голос сорвался, стал плаксивым. — Мне сулили прекрасную карьеру проповедника, а я стал могильщиком.
Велион бросил быстрый взгляд назад. Репей отстал ещё сильней. Он так и не бросил чёртова уродца, в кровь изгрызшего его предплечье, идиот. А преследователи, практически нагнавшие их в тот момент, когда могильщики забежали в деревню, теперь отставали: осёдланные собаки с трудом бежали по захламлённой улице. Это шанс.
Велион принял у Квалена стакан, глотнул самогона. Пойло было гадостным. Но это даже радовало. Потому что на душе было ещё хуже.
— А Восточный архипелаг? Здесь есть что-нибудь?
Выругавшись в полголоса, могильщик ступил на песок арены. Прямоугольная площадка, имеющая почти сотню шагов в длину и сорок в ширину, вдруг стала очень маленькой. Буквально, она сузилась до размеров одного огромного детины, вышагивающего сбоку от тотенграбера. Велион едва-едва не дотягивал до шести футов, но по сравнению с противником он выглядел просто цыплёнком.