— Все понимаю, — прошептал Якоб, — но боюсь их больше всего на свете.
— Проходите, пожалуйста. Презентация уже началась.
А вот современные фермерские угодья больше напоминают крепости, чем жилье. Высоченные каменные заборы, часто двойные, с противотанковыми «ежами» в середине, чтобы не взяли на таран грузовиком. Стены густо оплетает колючая проволока, иногда торчат металлические шипы, на которые любят надевать прокопченные головы незваных гостей. Периметр охраняют наблюдательные вышки с огнестрелами, есть даже прожекторы. В самом фермерском хозяйстве излишеств тоже нет, слишком крут мир вокруг. Здания растут практически впритык, без архитектурных наворотов, такие себе бетонные коробки. И жители подстать: неприхотливые и суровые спартанцы, живущие то ли по армейскому уставу, то ли по законам естественного отбора. Типичных реднеков нет и в помине, эти как раз бродят за стенами, в составах многочисленных мародерских банд.
Я с трудом выдохнул, мне почудилось, что во рту остался кислый привкус болотной воды. В глазах медленно тают неясные образы, какие-то слова, декорации. Очень медленно проступает улица в китайском квартале, людской гомон. И я понимаю, что лежу на асфальте, обхватив голову руками. Через меня перешагивают, жизнь кипит, и никому нет дела до одной маленькой смерти.
— Тогда будь проклят взрослый человек. Я хочу быть подростком, они искреннее верят в то, что есть идеал, и достигают его.
Электрический разряд шокера проходит незамеченным в вихре моей ненависти, и тогда в ход вступают приклады и подкованные сталью ботинки. Пол рванулся навстречу, но боли от прикосновения я не чувствую. Только странную ритмичную дрожь, когда мое тело потрясают удары. Комната исчезает в кровавых вспышках…