— Со мной все окей, — сказала она. — Правда. Просто я рада, что больше не надо держать это в себе.
— А если я откажусь? Тогда что? Убьете меня? И заберете этот, как его… — «Как же она его называла?» — Пар?
За двадцать лет работы с детьми (не говоря про воспитание двух собственных, которые теперь учились в хороших школах из той же серии «Уступай и ладь со всеми») он не полностью растерял романтические идеи, с которыми когда-то выбирал специализацию в педиатрии, но эти годы поумерили его пыл. Может, дети и приходят в этот мир «в ореоле славы», как столь уверенно заявлял Вордсворт, но при этом они еще и какают в штаны, пока не войдут в разум.
— Он мертв. Его убили. Но сначала пытали. Пытали так страшно. — Нижняя губа у Абры задрожала, и сразу показалось, что ей девять лет, а не почти тринадцать.
— Он мяукал под дверью, когда мы в полночь заступили на смену, — ответила Клодетт, — так что я его впустила. Аззи прыгнул прямиком на кровать. Ты знаешь, как он обычно делает. Я хотела тебе позвонить, но Чарли не спал и реагировал на окружающее. Я поздоровалась, он ответил и стал гладить Аззи. Так что я решила подождать. Где-то через час у него пошла носом кровь. Фред его умыл. Пришлось ему сказать, чтобы положил полотенца в «чумной мешок».
— Круто, — сказала она, ополоснув стакан и поставив его в сушилку. — Пойду наверх, займусь домашкой.