— Она говорит, что с ней все хорошо, и я ей верю.
— Да что ты знаешь, тупая сучонка! — Роза вскочила на ноги. Бедром она задела край стола, и ее кружка опрокинулась, кофе протек под барабан. Из кухни высунулся Длинный Пол, кинул один-единственный взгляд на лицо Розы и снова исчез.
«Иди к своим друзьям. К тем, кто знает, кто ты».
Их дочь сидела в своей кровати: лицо бледное, всклокоченные со сна волосы, широко раскрытые глаза смотрят в никуда. Простыня — все, что по такой теплой погоде нужно, чтобы укрыться, — сбилась и обмоталась вокруг девочки безумным коконом.
Отсюда он перескочил к тем временам, когда его звали Дэнни, а не Дэн (а иногда «док» и «как делишки, док?»), и он жить не мог без своего невидимого друга Тони. Сияние было лишь частью той тяжелой ноши, которую разделял с ним Тони, и притом не самой тяжелой. Тяжелей всего было жить бок о бок с отцом-алкоголиком, больным и чрезвычайно опасным человеком, которого Дэн с матерью так же горячо любили за его недостатки, как и вопреки им.
— Запросто, только не здесь, — сказал Дэн. — Люди пытаются спать, и по соседству с нами лежит покойник. С отметинами от твоих рук.