«Она не мертва. Ты не убил ее, как и голодные птицы, хотя они вовсю старались пробиться через нее к тебе. Ее отдали океану. Настанет час, и океан вернет ее».
Я сказал: «Урсула Монктон ушла. Навсегда».
Семья в этой книге — не моя семья, а мои родственники великодушно позволили мне разграбить уголок нашего детства, и следили за тем, как я без особого стеснения переделываю знакомые места, вставляя их в сюжет. Я благодарен им всем, в особенности своей младшей сестре Лиззи, которая поддерживала меня и посылала давно забытые и подстегивающие память снимки (жаль, я вовремя не вспомнил старую теплицу, чтобы и ее вставить в книгу).
Я открыл глаза, желая узнать, что мне явится снаружи, и будет ли оно похоже на то, что внутри.
Оно сверкало золотом. Каждая былинка светилась и мерцала, каждый листик на дереве. Даже живая изгородь. Свет был наполнен теплом. Мне казалось, будто земля под травяным покровом из первоэлемента становится чистым светом, и от этого золотого свечения иссиня-белые молнии, все еще трещавшие вокруг Урсулы Монктон, сильно поблекли.
«Вполне может статься, — ответила Лэтти. — Есть хочешь?»