Старушка положила руку на бледный лоб своей внучки, приподняла его и отпустила.
Что-то забилось в моей груди, как крохотный мотылек, и затихло.
Их голоса звучали отчетливо, но сливались в один, и я не мог различить, кто говорит.
В понедельник утром доставили не только черный «ровер». Еще мне принесли письмо.
«Нет, милый, — заверила меня старушка. — Какое тут беспокойство».
Я попытался вернуть ей маленький серебряный шестипенсовик, но она лишь покачала головой. «Оставь себе, — сказала она. — Купишь шоколадных конфет или лимонных леденцов».