Еда! О какой еде он говорит, когда я умираю от желания?
Рука Кристиана замирает на моей груди. Я намеренно подчеркнула слово «друг».
Если ему больше тридцати, то я — испанский летчик. Бессознательно я протягиваю ему руку. Когда наши пальцы соприкасаются, по моему телу пробегает странная, пьянящая дрожь. Я в смущении отдергиваю руку. Наверное, электрический разряд. Мои ресницы хлопают в такт биению сердца.
— Так принято между доминантами и сабмиссивами. Ты привыкнешь.
— Что это? — Кристиан с любопытством косится на меня.
Хм-м… он одновременно мягкий и твердый, словно сталь, обернутая в бархат, и неожиданно вкусный — солоноватый и гладкий.