Цитата #17 из книги «Время секонд хэнд»

Это уже случилось… его уже с нами нет… Я долго находилась в состоянии столбняка. «Вера, – зовет муж. Я не слышу. – Вера…» Не слышу. И вдруг истерика! Я как заорала, как затопала ногами – на свою маму, мою любимую маму: «Ты уродина, уродина – толстовка! Таких же уродов, себе подобных, ты и воспитала! Что мы всю жизнь от тебя слышали? Надо жить для других… для высокой цели… Упасть под танк, сгореть за родину в самолете. Громыхающая революция… героическая смерть… Смерть всегда была красивее жизни. Мы выросли уродами и выродками. И Игорька я так воспитала. Это ты виновата во всем! Ты!». Мама съежилась и стала вдруг – маленькая-маленькая. Маленькая старушка. У меня закололо сердце. Впервые за много дней я услышала боль, до этого в троллейбусе поставили на ноги тяжелый чемодан – ничего не почувствовала. Ночью распухли все пальцы, и только тогда я вспомнила о чемодане. (В слезах.) Тут надо остановиться и рассказать о моей маме… Моя мама из поколения довоенной интеллигенции. Из тех людей, у которых блестели слезы на глазах, когда играли «Интернационал». Она пережила войну и всегда помнила, что советский солдат повесил красный флаг над Рейхстагом: «Наша страна такую войну выиграла!». Десять… двадцать… сорок лет… повторяла она нам это как заклинание. Как молитву… Это была ее молитва… «Мы ничего не имели, но были счастливы», – мамина убежденность в этом была абсолютной. Спорить бесполезно. Льва Толстого – «зеркало русской революции» – она любила за «Войну и мир», а еще за то, что граф хотел все раздать бедным, чтобы спасти душу. Такой была не только моя мама, но и все ее друзья – первые советские интеллигенты, выросшие на Чернышевском, Добролюбове, Некрасове… на марксизме… Представить картину, чтобы мама сидела и вышивала на пяльцах или как-то особенно украшала наш дом: фарфоровые вазочки, слоники там всякие… вы что! Это пустая трата времени. Мещанство! Самое важное – духовная работа… книги… Один костюм можно носить двадцать лет, а два пальто хватало на всю жизнь, но без Пушкина или без полного собрания сочинений Горького жить нельзя. Ты участвуешь в великом замысле, и великий замысел есть… Так они жили…

Просмотров: 2

…В центре города у нас – старое кладбище. Много деревьев. Кусты сирени. Там гуляют, как в ботаническом саду. Стариков мало, а молодые смеются, целуются. Магнитофон включат… Возвращается он как-то поздно: «Где был?» – «Ходил на кладбище». – «С чего это ты вдруг забрел на кладбище?» – «Там интересно. Смотришь в глаза людей, которых уже нет».

Просмотров: 7

Коммунисты проклятые и гэбня… Я ненавижу коммунистов. Советская история – это НКВД, ГУЛАГ, СМЕРШ. Меня тошнит от красного цвета. Красных гвоздик… Жена купила красную блузку: “Ты что, с ума сошла!”. Я приравниваю Сталина к Гитлеру. И требую Нюрнберга для красных сук. Всем красным собакам – смерть!

Просмотров: 12

Стоишь на посту. В руках – оружие. И одна мысль: секунда-две – и ты свободен. Не виден никому. Уже, суки, не достанете! Никто… Никто! Если искать причину, надо начинать оттуда, когда мама хотела девочку, а папа, как всегда, аборт. Сержант сказал, что ты – мешок с говном… дырка в пространстве… (Пауза.) Офицеры были разные: один – спившийся интеллигент, говорил по-английски, а в основном – серые пьяницы. Напивались до глюков… Могли ночью поднять всю казарму и заставить бегать по плацу, пока солдаты не падали. Офицеров называли шакалами. Плохой шакал… хороший шакал… (Пауза.) Кто вам расскажет, как десять человек насилуют одного… (Злой смех.) Это не игрушки и не литература… (Пауза.) На самосвале, как скот, возили на командирскую дачу. Тягали бетонные плиты… (Злой смех.) Барабанщик! Играй гимн Советского Союза!

Просмотров: 4

Может, врал. Нет… не врал… не похоже… Думаю, не врал… Утром я нашел причину, ерунду какую-то. Я уехал. Сбежал! Свадьба расстроилась. Ну да… да-а-а… Какая свадьба? Я уже не мог вернуться в этот дом. Не мог! Уехал в часть. Невеста… она не могла понять, писала письма… страдала… Да и я… Но я не об этом сейчас… не о любви… Это отдельная история. Я хочу понять… и вы хотите понять, что это были за люди? Правильно? Все-таки… Убийца – это интересно, что бы там ни говорили, убийца не может быть обыкновенным. К нему тянет… любопытно… Зло гипнотизирует… Сотни книг о Гитлере и Сталине. Какими они были в детстве, в семье, их любимые женщины… вино и сигареты… Нам интересна каждая мелочь. Хочется понять… Тамерлан, Чингисхан – кто они? Кто? И миллионы их копий… маленьких копий… они тоже творили ужасные вещи, и только единицы сходили с ума. А все остальные нормально жили: целовались с женщинами и в шахматы играли… игрушки своим детям покупали… Каждый думал: это не я. Это не я его подвешивал «на дыбы» и бил «мозги в потолок», и не я – отточенным карандашом в женские соски. Это не я, а система. Сам Сталин… даже он говорил: не я решаю, а партия… Учил сына: ты думаешь, что это я – Сталин. Нет! Сталин – это он! И показывал на свой портрет на стене. Не на себя, а на свой портрет! Машина смерти… Машина работала безостановочно… десятки лет… Логика была гениальная: жертва – палач, и в конце палач – тоже жертва. Как будто не человек это придумал… Так совершенно все бывает только в природе. Маховик вращается, а виноватых нет. Нет! Все хотят, чтобы их пожалели. Все – жертвы. В конце цепочки – все! Во-о-от! Я тогда по молодости испугался, онемел, сегодня я больше бы расспросил… Мне это надо знать… Зачем? Я боюсь… После всего, что я о людях знаю, я боюсь себя. Боюсь. Я – человек обыкновенный… слабый… Я – и черный, и белый, и желтый… всякий… В советской школе нас учили, что сам по себе человек хорош, он прекрасен, и моя мать до сих пор верит, что это ужасные обстоятельства делают его ужасным. А человек хорош! А это… не так… не так! Да-а-а… Всю жизнь человек болтается между добром и злом. Или ты острым карандашом в соски… или тебе… Выбирай! Выбирай! Сколько лет прошло… не могу забыть… Как он кричал: «Я смотрю телевизор, слушаю радио. Опять – богатые и бедные. Одни икру жрут, покупают острова и самолеты, а другим на белый батон не хватает. Долго у нас так не будет! Сталина еще назовут великим… Топор лежит… топор хозяина переживет… Вспомнишь мои слова… Ты спросил… (а я спрашивал) быстро ли кончается человек, насколько его хватает? Я тебе отвечу: ножку венского стула в задний проход или шилом в мошонку – и нет человека. Ха-ха… нет человека… Одна фигня! Ха-ха…» (Уже прощаясь.) Ну перетряхнули всю историю… Тысячи разоблачений, тонны правды. Прошлое для одних – сундук мяса и бочка крови, для других – великая эпоха. На кухнях каждый день воюем. Но скоро подрастут молодые… волчата, как называл их Сталин… Скоро они подрастут…

Просмотров: 4