2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Дочка долго болела. Лечил ее старый врач, он был давно на пенсии. Еврей. Но он ходил и помогал армянским семьям. «Армян убивают за то, что они армяне, как когда-то убивали евреев за то, что они евреи», – говорил он. Был очень-очень старый. Дочке дали имя Ира… Иринка… Решили: пусть будет русское имя, оно защищает. Абульфаз первый раз взял ребенка на руки и заплакал. Рыдал… От счастья… оно тоже тогда было – счастье… Наше счастье! В это время заболела его мама… Он стал часто уходить к своим родственникам. Возвращался от них… я не найду слов… каким он возвращался. Возвращался к нам чужим, с незнакомым лицом. Я, конечно, пугалась. В городе уже было полно беженцев, это те азербайджанские семьи, которые бежали из Армении. Убежали они с пустыми руками, без вещей, бежали точно так же, как армяне из Баку. И рассказывали все то же самое. Ой! ой, все то же самое. Про Ходжалу, где был азербайджанский погром… Как там армяне убивали азербайджанцев – выбрасывали женщин из окон… отрезали головы… мочились на мертвых… Мне ни один фильм ужасов теперь не страшен! Я столько всего видела и слышала… столько всего! Я не спала ночами, думала-передумала – надо уезжать. Уезжать надо! Ну так же нельзя, я не могу так. Бежать… бежать, чтобы забыть… А если бы стерпела – умерла… я знаю, что умерла бы…
Просмотров: 8
Первой уехала мама… Следом – папа со своей второй семьей. За ними – мы с дочкой. Уезжали по подложным документам… с паспортами на азербайджанские фамилии… Три месяца не могли купить билеты. Такие были очереди! А зашли в самолет – ящиков с фруктами и картонных коробок с цветами там было больше, чем пассажиров. Бизнес! Бизнес процветал. Впереди нас сидели молодые азербайджанцы, они всю дорогу пили вино и говорили, что уезжают, потому что не хотят убивать. Не хотят идти на войну и умирать. Девяносто первый год… Вовсю шла война в Нагорном Карабахе… Эти ребята откровенно признавались: «Мы не хотим ложиться под танк. Мы не готовы». В Москве нас встретил двоюродный брат… «А где Абульфаз?» – «Прилетит через месяц». Собрались вечером родственники… Все меня просили: «Ты говори, говори – не бойся. Те, кто молчат, начинают болеть». Через месяц я начала разговаривать, а думала, что уже не буду. Замолчу – и все.
Просмотров: 3
– Вам жалко… Жалко? (Мне показалось, что на этом наш разговор может и закончиться.) Ну да… конечно… «Общечеловеческие ценности»… «абстрактный гуманизм»… Телевизор смотрю, газеты читаю. А у нас милосердие было поповским словом. Бей белого гада! Даешь революционный порядок! Лозунг первых лет революции: загоним железной рукой человечество в счастье! Раз партия сказала – я верю партии! Я верю.
Просмотров: 6
Когда-то я училась летать в аэроклубе. На чем мы летали, теперь удивляешься: как мы живы остались?! Не планеры, а самоделки – деревянные реечки, обитые марлей. Управление – ручка и педаль. Но зато, когда ты летишь, ты видишь птиц, ты видишь землю с высоты. Ты чувствуешь крылья! Небо меняет человека… высота меняет… Понимаете, о чем я? Я о той нашей жизни… Мне жалко не себя мне жалко все то, что мы любили…
Просмотров: 6
…Коммунисты… Что они могут? Ввести опять талоны и отремонтировать бараки в Магадане…
Просмотров: 3
Он долго не разрешал включить диктофон. Потом неожиданно сам предложил: «А вот это запишите… Тут уже – история, а не семейные конфликты – отцы и дети. Фамилию не называйте. Я не боюсь, но мне неприятно».
Просмотров: 5