Цитата #470 из книги «Время секонд хэнд»

– Анекдот про «совка»: злой, как собака, а молчит, как рыба.

Просмотров: 7

– Да она счастливый человек. И она не боится быть счастливой.

Просмотров: 3

Несмотря на то, что от Усть-Кута до Бреста много тысяч километров, Тимерян Зинатов каждый год приезжал в Брестскую крепость, дарил сотрудникам музея торты. Его все знали. Почему он так часто бывал в крепости? Он, как и его друзья-однополчане, с которыми он тут встречался, только в крепости чувствовали себя защищенными. Тут никто и никогда не сомневался, что они были героями настоящими, а не придуманными. В крепости никто не смел бросить им в лицо: “Если бы вы не победили, мы бы сейчас пиво баварское пили. Жили в Европе”. Горе-перестройщики! Знали бы они, что если бы их деды не победили, то мы стали бы страной горничных и свинопасов. Гитлер писал, что славянских детей надо учить только считать до ста…

Просмотров: 4

Тело – чаша для духа. Его дом. По мусульманским обычаям тело надо похоронить как можно быстрее – желательно в тот же день, как только Аллах забрал душу. В доме умершего вешают на гвоздь кусочек белой материи, он висит сорок дней. Душа прилетает ночью и садится на этот лоскуток. Слушает родные голоса. Радуется. И улетает обратно.

Просмотров: 6

Нас учили… Больше всего нас учили любить товарища Сталина. Первое в своей жизни письмо мы писали ему – в Кремль. Это было так… Когда мы выучили буквы, нам раздали белые листы, и под диктовку мы писали письмо самому доброму, самому любимому нашему вождю. Мы его очень любили, верили, что получим ответ и что он нам пришлет подарки. Много подарков! Смотрели на его портрет, и он нам казался таким красивым. Самым красивым на свете! Мы даже спорили, кто сколько лет своей жизни отдаст за один день жизни товарища Сталина. На Первое Мая нам всем выдавали красные флажки, мы шли и радостно ими махали. По росту я была самая маленькая, стояла в конце и всегда переживала, что мне не достанется флажок. Вдруг не хватит! Нас все время учили, нам говорили: «Родина – это ваша мать! Родина – ваша мама!». А мы у всех взрослых, которых встречали, спрашивали: «Где моя мама? Какая моя мама?». Никто не знал наших мам… Первая мама приехала к Рите Мельниковой. У нее был изумительный голос. Она нам пела колыбельную: «Спи, моя радость, усни. / В доме погасли огни… / Дверь ни одна не скрипит, / Мышка за печкою спит…». Мы такой песни не знали, мы эту песню запомнили. Просили: еще, еще. Я не помню, когда она кончила петь, мы заснули. Она нам говорила, что наши мамы хорошие, что наши мамы красивые. Все мамы красивые. Что наши мамы все поют эту песню. Мы ждали… Потом пережили страшное разочарование – она нам сказала неправду. Приезжали другие мамы, они были некрасивые, больные, они не умели петь. И мы плакали… плакали навзрыд… Плакали не от радости встречи, а от огорчения. С тех пор я не люблю неправду… не люблю мечтать… Нас нельзя было утешать неправдой, нельзя было обманывать: твоя мама жива, а не умерла. Потом оказывалось… нет красивой мамы, или вообще мамы нет… Нет! Все мы были очень молчаливые. Не помню наших разговоров… помню прикосновения… Моя подружка Валя Кнорина до меня дотронется, и я знаю, о чем она думает, потому что все думали об одном и том же. Знали друг о друге интимные вещи: кто писается ночью, кто кричит во сне, кто картавит. Я все время ложкой зуб себе выпрямляла. В одной комнате – сорок железных кроватей… Вечером – команда: сложить ладошки – и под щеку, и всем – на правый бочок. Должны были делать это вместе. Все! Это была общность, пусть животная, пусть тараканья, но меня так воспитали. Я до сих пор такая… (Отворачивается к окну, чтобы я не видела ее лица в эти минуты.) Лежим-лежим ночью и начинаем плакать… Все вместе: «Хорошие мамы уже приехали…». Одна девочка сказала: «Не люблю маму! Почему она так долго ко мне не едет?». Я тоже обижалась на свою маму. А утром мы хором пели… (Тут же начинает напевать.) «Утро красит нежным светом / Стены древнего Кремля. / Просыпается с рассветом / Вся советская земля…» Красивая песня. Для меня она и сейчас красивая.

Просмотров: 6