Объяснения моему присутствию в шестерке он не дал, и я почти удержалась, чтобы не спросить. Почти. Я знала, что мы прежде всего друзья и никаких политических выгод из союза со мной извлечь нельзя. Но мне необходимо услышать это от него, чтобы принять какое-то решение. Не было сил взглянуть ему в глаза.
Оставшись в одиночестве, я расплакалась. Дал о себе знать пережитый страх.
— Стираю это воспоминание. Мы можем заменить его кое-чем получше.
— Хорошо-хорошо. Расскажи мне все про Максона! И пришли еще чего-нибудь вкусненького! Я люблю тебя! — протараторила она в трубку.
К моменту появления принца служанки уже облачили меня в вечернее платье — невесомое голубое творение в имперском стиле с короткими рукавами-крылышками. Они оставляли руки полностью открытыми, и прикосновение накрахмаленного костюма Максона к голой коже заставляло ежиться. Да и необходимость обращаться к принцу на «ты» тоже уверенности не добавляла. Он, похоже, заметил мою скованность, потому что попытался отвлечь меня.
— Ох, Америка. Эти совещания все тянутся и тянутся без конца и края. Отцу хорошо удается успокаивать советников, но склонить к чему-то комитеты — задачка потруднее. Мама вечно твердит, что нужно больше средств вкладывать в школьную систему. Она считает, чем человек образованней, тем меньше вероятность, что он станет преступником. Я с ней согласен, но отцу никогда не удается заставить их урезать финансирование другим областям, которые прекрасно могут обойтись и меньшими средствами. Это невыносимо! А я там не главный, так что мое мнение в расчет никто не принимает.